Алекто ненавидела визиты к бабушке своих детей.  По мере скромных своих возможностей, женщина старалась сделать все, чтобы  только их избежать в силу того, что мадам Розье все еще не питала излишней любви к Кэрроу и потому атмосфера в такие моменты была довольно напряженная. Будем откровенны. Дождаться официального приглашения от этой женщины можно было бы раз в два месяца и то в лучшем случае. Проявляла ли она таким образом свою любовь к внукам, или следовала простой формальности, вовсе не требуя, чтобы приглашение было принято, Алекто не знала и с легкостью могла отказываться, отделываясь рядовыми фразами, какие только существуют в официально-деловой речи. Главная проблема же, заключалась в том, что дети безумно любили бывать у не так давно обретенной бабушки и потому временами они спрашивали Алекто о возможности нанести визит мадам Розье. Вы скажете, что не трудного отказать детям, раз уж научилась отказывать всем остальным. Не так-то все было просто. Для сердца матери всегда были приоритетнее желания ее детей, а не собственные эгоистичные позывы. Именно поэтому временами, Кэрроу собирала волю в кулак и появлялась в поместье мадам Розье, радуя Бена и Летицию не столько визитом к бабушке, сколько полной свободой действий. Для того, чтобы добраться до неких интересных вещей, поговорить с картинами предков, полистать старинные фолианты с двигающимися картинками, детям было необходимо только лишь отсидеть весь ужин тихо, спокойно и с миловидной улыбкой на лице. В этот момент они втроем было чем-то похожи. Притихшие, предельно собранные, чтобы не совершить какой-либо оплошности, тихие. Разница заключалась лишь в том, что близнецы вели себя подобным образом, чтобы час спустя убежать играть, а Алекто, чтобы дожить до конца визита, который, как Вы уже поняли не доставлял Кэрроу ровно никакого удовольствия и по мере подворачивающихся возможностей, она старалась отправлять детей в гости к бабушке вместе с их с отцом, к которому они еще не совсем привыкли и потому не всегда соглашались на это. Печальная вырисовывалась картина, если уж быть до конца честными. Счастливыми в этот момент были лишь одни дети, ради которых и была затеяна эта игра в идеальную семью. Им нравилось. А Алекто делала все, чтобы сделать малышей счастливыми.
Долгие неловкие часы визита к бабушке были завершены капризами Летиции, которая со слезами на глазах умоляла мать оставить ее у мадам Розье еще хотя бы на день. Для Алекто подобное было чересчур, и она довольно категорично заявила, что девочка отправится домой, так как в четверг у нее урок французского языка, а какое отношение насущный понедельник имел к четвергу, все равно никто так и не понял. Миледи бабушка в свою очередь, по всей видимости была полностью согласна с мисс Кэрроу, но из вежливости и не желая терпеть детские слезы попросила женщину уступить уговорам девчушки и обязалась вернуть ее домой при помощи порт-ключа уже завтра к вечеру. Скрепя сердце, Алекто наказала малышке вести себя хорошо, потрепала ее по волосам и как-то натянуто улыбнулась миледи бабушке. Она была недовольна, но ничего страшного. Будь Кэрроу на ее месте, она бы корректно смолчала вместо того, чтобы проявлять формальную вежливость. Да и потом, сутки, всего лишь сутки, восемь часов из которых, Летиция посвятит сну. Алекто же берет на руки сына, вежливо прощается с мадам Розье и улыбается дочери. Аппарировать с ребенком на руках женщина не решается и потому пользуется порт-ключом, уже через момент, оказываясь посреди собственной гостиной в поместье Кэрроу. Часы бьют шесть часов вечера, эльфы накрывают запоздалый чай с пирожными, конфетами и прочими сладостями из которых лично Алекто воспользуется лишь кусочком сахара и то не всегда. Дети же сладости обожали, и их мать не могла отказать им в таком удовольствии.
- Беги мыть руки и садись за стол, - ровно, но с теплотой в голосе произнесла женщина, ставя сына на пол и стягивая с плеч легкий плащ. Перед тем как садиться пить чай, женщина была намерена переодеться в платье попроще, так как была дома, но едва она оказалась в собственных апартаментах, как за дверью раздался тихий стук и перед глазами предстал домовой эльф.
- Мадам, к Вам посетитель, - пропищал эльф, левитируя в комнату огромный букет цветов. Алекто мельком взглянула на подарок и даже улыбнулась, хотя и не была падкой на подобные банальные элементы мужского интереса к женщине. Розы. Слишком банально. Запах. Слишком раздражающе. Алекто устало отмахивается от букета и терпеливо просит поставить его в столовой, даже не интересуясь тем, кто пришел. У Кэрроу был план провести несколько часов в обществе сына, а затем заняться делами Министерства. Визит без предупреждения нарушил сие намерение, и теперь у Алекто была причина гневаться, или, во всяком случае, быть не в духе. Кто же посмел потревожить ее покой в вечернее время, которое она имела право посвятить собственной семье, если не было оговорено иное?
- Мистер Рэдвуд жаждет встретиться с Вами, мадам, - так же бесстрастно сообщил домой эльф и женщина с трудом удержалась от того, чтобы не застонать от отчаяния в голос. Она на дух не переносила грязнокровок, авроров и бывших членов Ордена Феникса. Это же было совершенно очевидно и все предыдущие двенадцать раз, волшебница ясно дала понять, что она не желает более ни видеться, ни даже говорить с навязчивым, надоедливым и беспардонным кавалером с глазами кокер спаниеля.  Это было ужасно, отвратительно, называйте как хотите, но женщина не желала его видеть ни при каких условиях. Рвотные позывы от его манеры чавкать во время еды и говорить с набитым ртом, никак не оставляли Алекто, но она все же закрыла глаза, досчитала до десяти и уверила себя в том, что сможет пережить этот ужас. К тому же, с ней будет ее сын, а значит многоуважаемый, (ну или не совсем), месье, не посмеет проявлять свою пылкую и оттого отвратительную страсть на глазах у малыша.
- Проводи мистера Рэдвуда в гостиную и не забудь перед этим, ненавязчиво предложить ему снять обувь, а если он не сделает этого, не пускай его дальше парадной, - мрачно произнесла женщина, раздраженно поправляя браслет на руки и пояс на платье. Она ненавидела три вида людей: идиотов, хамов и авроров. Поразительно, но сегодня к ней пришел совмещенный образ всех троих сразу. Но леди Кэрроу не леди Кэрроу, если не справится с этой глупой ситуацией. И она улыбается себе в зеркале, захлопывает дверь и медленно спускается по парадной лестнице прямо в гостиную, где почти возлежит на диване Рэдвуд. С появлением Алекто он тут же вскакивает на ноги и отвешивает поклон, который в простонародье называется «ни к селу, ни к городу». Но женщина терпит и это, лишь мягко улыбаясь и великодушно давая идиоту возможность реабилитироваться, поцеловав, а не обсосав протянутую руку.
- Алекто, - горделиво заявил он, начиная напоминать пафосного индюка. И почему только все министерские шавки полагают, что получив высокую должность, они могут позволить себе сунуться туда, куда раньше не позволяли? Это было отвратительно, но что более печально, это было смешно. Как можно было относиться серьезно к человеку, который сам по себе был не пределом мечтаний?
- Я принес подарки твоим детям, - с чувством гордости за себя-любимого, мужчина указал на гору непонятных глазу волшебницы вещей и растянулся в самодовольной ухмылке, подбрасывая в руке, что-то непонятное и круглое.
- Очень мило. Но… Они же для магглов, - с выражением лица, которое явно наталкивало на вопрос «Вы хотели нанести мне личное оскорбление?», поинтересовалась Алекто, с некой брезгливостью обходя кучу игрушек. Уж лучше она умрет, чем даст своим детям играть с этим мусором.
- Я просто подумал, что твоим детям не мешало бы познакомиться с миром магглов немного. Это помогло бы им в дальнейшем преодолеть эту огромную пропасть и стать толерантными в отношении волшебников не чистой крови, - ничуть не смущаясь, заявил он, а затем пафосным жестом поправил собственную прическу и сел за стол с обиженным, как у ребенка, видом.
- Боюсь, что я не смогу принять этого подарка в силу его чрезмерно высокой стоимости, мне не хотелось бы быть Вам обязанной, - любезно сгладила ситуацию Алекто и жестом приказала домовому эльфу поторопить Бена. Перспектива, что его мать сойдет с ума в этой компании, вряд ли должна была радовать мальчика.