- Люмос.
Короткая вспышка света. Еще одна. Палочка как будто не чувствовала онемевшие от холода пальцы и не хотела слушаться. 
- Какого черта! Как у дементора в заднице... - угрюмо бормотал парень, пробираясь по темной спальне, - Люмос максима!
Маленький лучик света мгновенно трансформировался в большой светящийся шар, оторвался от кончика волшебной палочки и, вися в воздухе примерно в полутора метрах над полом, стал медленно перемещаться, освещая комнату ярким, желтовато-белым светом. Даниэль, прищурившись, прошел к своей кровати, достал из ящика прикроватной тумбочки книгу и быстро направился в гостиную, напоследок небрежным движением палочки погасив единственный в этой пустой комнате источник света.
МакЛейн выглядел усталым и слегка запыхавшимся. Порозовевшие щеки, растрепанные волосы, развязанный, небрежно болтающийся на плечах черный шарф. Бросив книгу на диван, Дани снял куртку, шарф и аккуратно повесил на спинку кресла, а затем, рухнув на диван и закинув ногу на ногу, бессильно откинулся на спинку дивана.
День прошел на одном дыхании. С утра – квиддич, во время которого в плечо парню мощно прилетел бладжер, чуть было не сбив того с метлы, взбешенный этим МакЛейн был готов разорвать непутевого загонщика-слизеринца; днем – поход в Хогсмид, который, как ни «странно», закончился посиделками в пабе с бутылкой огневиски и парой-тройкой стаканов сливочного пива. Там слизеринец успел с кем-то поругаться, пустить в своего противника парочку заклинаний, а затем, вернувшись в замок, получить нехилый нагоняй от декана, который неведомым образом сразу узнал обо всем произошедшем в пабе. 
Отгоняя мысли о возможном наказании за свое «неподобающее слизеринцу поведение», МакЛейн взял в руки книгу и пролистал несколько страниц. Эта самая книжка принадлежала Астории Гринграсс, девушка однажды оставила ее у Дэна на кровати, и сейчас он планировал вернуть сие добро своей хозяйке. Безмятежно улыбаясь от воспоминаний о слизеринке, парень разлегся на диване и стал перелистывать страницы, а свободной рукой приглаживать намокшие от снега волосы. Он ждал Асторию, рассчитывая, что она еще где-то гуляет и скоро вернется в гостиную.
Астория Гринграсс. Та девушка, которая, как казалось парню, навсегда изменила его жизнь и его самого, которая доказала, что он тоже умеет любить, по-настоящему. Сначала он думал, что это лишь мимолетное увлечение, однако, это «увлечение» затянулось ни много, ни мало, практически на два года. Дэн даже не вспомнил бы сейчас точно, когда это началось. То ли зимой четвертого курса, то ли еще в самом его начале. Он уже очень давно обращал внимание на эту девушку, но, почему-то, никогда не решался к ней подойти, предпочитая наблюдать за ней издалека, не смея прикасаться и не вторгаясь в ее жизнь. И это учитывая его самоуверенность! Она – из благородной, чистокровной семьи, аристократия, строгое воспитание и прочее, и прочее. Ну, а он? Обойдемся, пожалуй, без комментариев. Однако, как всем известный факт – противоположности притягиваются, и Даниэль с Асторией – явное тому подтверждение. 
- О, Сэм, ты чего тут делаешь? Я уж думал, ты уже во всю начищаешь котлы. – рассмеявшись, обратился к МакЛейну его приятель, незаметно вошедший в гостиную. Дэн тут же приподнялся с дивана и, ухмыльнувшись, покосился на своего однокурсника. Кстати, «Сэм» - это что-то вроде прозвища МакЛейна, которое прилипло к нему еще на втором курсе, но только друзья могли так называть его: по имени отца Дэна, Самуэля. Впрочем, парень никогда не был против этого, хотя и упоминание об отце никогда его особо не радовало – ведь именно из-за него Дэн однажды оказался в детдоме.
- А ты чего сразу свалил, когда декана увидел? Знал, гаденыш, что «сейчас что-то будет» и оставил меня на растерзание. Чертов предатель. 
Однокурсник, посмеиваясь, ответил что-то вроде «сам заварил кашу – сам и расхлебывай», а затем скрылся за дверями спальни. Дэн фыркнул и уже собирался снова улечься на диван, но вдруг заметил, что на полу лежит какое-то письмо. Конверт был уже вскрыт. Адресовалось оно никому иному, как Астории, и вероятнее всего, случайно выпало из книги, когда парень поднимался с дивана. Любопытство разом охватило Даниэля, но тут возник вопрос. Наплевать на «законы морали и нравственности», забыть о существовании совести и влезть в чужие дела, прочитав письмо? Либо, как порядочный человек, просто отдать его девушке? В общем-то, размышление было недолгим, и Дэн быстро достал письмо и принялся читать.
Каждое слово – словно отбойным молотком по голове. Руки предательски задрожали, во рту пересохло, по всему телу пробежала ледяная волна, это как в прорубь провалиться, а сердце дико колотилось о ребра, как обезумевшая птица. Как она могла это скрывать? И еще так «чисто случайно» оставила эту проклятую книгу с этим проклятым письмом. Может, это было так задумано? Чтобы парень ненароком нашел его. Она ведь знает его лучше, чем кто-либо другой. Она знала, что МакЛейн в силу своей "привычки" везде совать свой нос не сдержится и прочтет его, в любом случае. Он даже пожалел о «содеянном». А с другой стороны, рано или поздно все тайное становится явным, не так ли? Но лучше от осознания такой правды не становилось.
Сейчас, кажется, он возненавидел весь мир, но больше всего – самого себя. Почему так? Какого черта он на что-то до сих пор надеялся, во что-то верил? Столько времени смотрел в эти любимые глаза и доверял им до последнего, в уверенности, что они никогда его не предадут. И что теперь выясняется? От него столько времени скрывают такую важную вещь, а он, наивный идиот, продолжал строить планы.
- Да уж, "сам заварил кашу, теперь самому и расхлебывать".
Тупо уставившись в пространство, парень судорожно соображал. Что делать дальше? Разнести ко всем чертям эту гостиную или сделать вид, что ничего не произошло? Тысяча мыслей, как стая назойливых мух, витали в голове, было трудно сконцентрироваться на чем-то одном. Еще пару минут назад он беззаботно улыбался, а сейчас проклинал все на свете. «Несправедливо, это несправедливо» - эти слова крутились в голове бесконечным вихрем. От прежней усталости не осталось и следа. Вскочив с дивана, слизеринец стал метаться по гостиной, сжимая в руке письмо и еле сдерживаясь от желания схватиться за голову, взвывая от отчаяния, начать в бешенстве крушить все на своем пути. Решение пришло так же внезапно, как Даниэль стал носиться по комнате. Нужно было пойти и сделать то, что он должен сделать. Но пусть все будет в "особенном" виде, без всяких истерик, паники и так далее. Глубоко вздохнув, парень засунул письмо в конверт, спрятал конверт в книге и, натянув абсолютно спокойную, дружелюбную улыбочку направился в женскую спальню. Если уж там Астории нет, то он хотя бы просто оставит эту книгу на ее кровати или передаст какой-нибудь ее однокурснице.
- И пусть после этого она думает что угодно. Любопытно будет посмотреть ей в глаза после того, как она осознает, что случайно оставила письмо в книге и, в принципе, неизвестно, видел я его или нет.
МакЛейн взъерошил волосы, стараясь принять как можно более непринужденный вид, и постучался в дверь.
- Представление начинается.