Ее окутала безнадежность. Кажется, что уже нет ничего, только разруха, боль, утраты, снова разруха и боль. Гарри Поттер уже давно перестал быть надеждой магического мира, они все знали, что обречены на проигрыш. Дамблдор мертв, единственная надежда в лице Северуса Снейпа  - мертв, а мистер Поттер давно подсел на крепкий огденский виски, решив, что никто не заметит его явного перегара, на очередном собрании ордена феникса. Ей двадцать один год, а под глазами уже давно залегли синяки, щеки впали и руки покрылись морщинами. Ромильда Вейн перестала быть для всех только весело смеющейся девочкой, которая любит приврать и часто спорит. Теперь она была незаменимой парой лечащих рук в штаб Квартире и довольно неплохим аврором, правда, внештатным. Теперь аврорат и орден не брезговали никем. Каждый, кто хоть как-то мог помочь в этой войне – был задействован, и Ромильда не стала исключением. Уже в девяносто седьмом году она поняла, что не собирается отсиживаться в стороне, пока жизням ее друзей и матери угрожает опасность. Заиграла гриффиндорская отвага и глупость, скорее всего. Окончить седьмой курс Хогвартса ей слава богу все же разрешили и она сделала почти невозможное для получение хорошего аттестата. Правда, кому он теперь нужен, когда за каждым поворотом может быть группка пожирателей «на задании» и узнай они грязнокровку Вейн, сразу же убьют. Она уже давно привыкла к тому, что на хорошем счету в Ордене, и рада, что в кругах пожирателей не является врагом номер один, как, к примеру, Грейнджер или тот же Кингсли.
Почему-то именно в такой важный момент перед глазами стоит картинка из прошлого. Больница Мунго и она, семнадцатилетняя, только что из Хогвартса, стоит над десятками раненных с ошалелыми от страха глазами. И поверьте, было от чего боятся и трястись. Не каждый взрослый и опытный волшебник смог бы спокойно посмотреть на тех людей, которые теперь могли только стонать и извиваться на больничных кушетках, в попытках и мольбах хоть как-то снять боль, а что уж говорить о молоденькой девушке, которая только только вышла из нежного возраста и опеки замка. В свои семнадцать она пережила то, что не хотела переживать ни разу в жизни. Эта боль, разделенная с пациентами напополам, страх, липкий и скользкий страх, от которого нет спасения и обреченность, давно превратившаяся во взгляд. Все это было так давно, но кажется, что вот только сейчас она вышла из переполненной людьми больницы и только сейчас пытается надышаться воздухом сполна, отгоняя от себя смрад и страдания. И зачем? Только для того, что бы попасть в Лион и забрать какой-то невероятно важный пакет, переданный от министерства Магии Франции. Большая часть стран отказались в открытую помогать Магической Британии от части от страха, а от части в ломкой надежде, что Лорд остановится на достигнутом и не тронет их владения. Глупо, конечно, но они ничего не могли с этим сделать. Уже столько переговоров было проведено, сколько документов подписано и все Мерлиновым котам под хвост. Отказ за отказом и только очередные известия о нападениях на маггловские поселения и списки попавших без вести или мертвых. Страшное время. А дома есть большой серый кот, есть маленькая кухня, вся усеянная пачками от сигарет и чашками с кофейной гущей. И все. Пустота. Она боится почему-то признаться, что каждый вечер проводит на кухне в такой плохой компании, как чашка противного варева, которое должно было быть кофе, и сигаретами. Боится рассказать о том, что просто страшно ложиться спать и заново переживать весь тот ужас и страх множества людей, их искривленные болью лица. Она мечтала о том, что в этом возрасте будет работать в Министерстве, на какой-то хорошей должности, мечтала, что по утрам ее будет целовать любимый, с двумя чашками кофе в руках, мечтала о пресловутом коте и хлопьях с молоком. И ведь были хлопья, кот и отвратительный кофе, но все равно все было не так, как в мечтах. И эти «любимые» менялись с завидной скоростью в неделю, а потом просто испарялись или испарялась она, с помощью Oblivate и виски.
Закурила. Молча стоя в давно забытом всеми парке с бежевым пакетом в руках. Кто знает, что в нем. Может быть какие-то яды или зелья, может оружие или очень важные документы. Она не знала. Да и не мудрено, кто будет рассказывать какой-то там девченке тайны министерства. Ей дали задание – забрать и довести в сохранности, а остальное не касается ее и ее острого любопытства. Забрала. А так не хочется возвращаться назад, так хочется еще послушать детский смех, посмотреть на искренние улыбки людей, которые не думают о том, что могут не проснуться утром. Леон пахнет жизнью и летом, пахнет хризантемами и жасмином. Лондон же пахнет тягучей вонью жары, натянутостью и лживыми улыбками. И как же ей хочется остаться тут, в этом тенистом парке. Ромильда вздрогнула, когда услышала тихие шаги и аккуратно достала из рукава палочку, осматриваясь по сторонам. Выработанные инстинкты и привычка сказываются, но в самом деле было странно, что кто-то еще есть в этом запустелом месте.
Милая, а ты стала параноиком.

На асфальт, шелестя, упала яркая обертка от конфеты, а рукав мантии чуть дрогнул от прикосновения холодной рукоятки палочки из вяза. Ничего особенного нет в этом уже привычном и даже отрепетированном движении. Каждый шорох, каждый хруст ветки или тихий свист ветру заставляет Ромильду насторожиться и приготовить палочку. Это всего лишь привычка и наверное, когда ей будет уже далеко за сорок, то она сможет избавиться от нее. В такие моменты люди чаще пытаются поправить воротничок белоснежной рубашки или теребят манжеты/галстук, чтобы скрыть свое замешательство и легкий испуг в глазах, ведь все в детстве читали легенды и боятся каждого треска и тихого шелеста. Но Ромильда читала не легенды, а списки погибших в войне. И она не хочет оказаться в почетном ряду рядом с министром магии или кучкой пожирателей. Не смотря ни на что, эта девочка хочет жить, хочет когда-то сидеть за преподавательским столом в Хогвартсе, попивая из кубка горячий кофе или тыквенный сок. Хочет рассказывать ребятам о заклинаниях и их составляющих, учить их тому, что магия бывает не только черная и белая есть еще серая или нейтральная, есть еще пять основных составляющих. Все это должно произойти позднее, если она не погибнет во время очередной битвы, замертво упав на мягкую и теплую от струй крови траву.
Ей хотелось плакать, хотелось громко и оглушающее кричать, упав на чуть влажный после утреннего дождя асфальт. Ей хотелось просто забыть это запугивающее ее существу чувство безысходности, было только жгущее изнутри желание убежать, чтобы сидеть в уютном кафе в Провансе, попивать горячий кофе с тихо хрустящими, и еще теплыми круасанами и с улыбкой наблюдать, как к кафе подходит молодой человек. Ее молодой человек. Но все эти такие естественные и даже немного детские и наивные мечты приходилось откладывать на потом, ставя перед внутренним вздором одно слово – Должна. Она должна работать, должна помогать до последней крошки сил, чтобы только успевать дома упасть на деревянную скрипящую под почти прозрачным телом кровать и забываться тревожным сном. Она понимает, что должна только успевать утром выпить чашку кофе и на ходу проглотить один тоненький бутерброд с сыром, а потом сломя голову бежать по делам, чтобы только быть задействованной в деле, ведь ее деятельная натура требует жизнь. И Ромильда на самом деле не позволяет себе жалобы или странные вздохи/всхлипы перед тем, как провалиться в сон. Она не обнимает подушку с трехдневной наволочной из сероватого хлопка, не дергает уголок фланелевой рубашки, нервно размышляя над чем-то, несомненно, важным. На это просто нет времени, и она на самом деле не считает себя несчастной жертвой, которую насильно втянули в игру, и заставили нести на костлявых плечах бремя войны.
Зато она с лихвой жалела всех остальных. Она жалела Поттера за слабый характер, жалела бедную Грейнджер за то, что рядом с ней остолоп Уизли. Она жалела даже чертового Снейпа и парочку убитый ее палочкой пожирателей. Ромильда успевала жалеть каждого, кто по ее мнению этого заслуживал, а таких было достаточно много, но не на столько, чтобы вернуть магическому миру маленький ураган и девушку, которая своими нервными тирадами и истериками во время критических дней способна убить даже Темного Лорда, не моргнув и глазом при этому. Ромильда Вейн уже давно не бьет чашки, потому, что ей не по душе то или иное происшествие/тема разговора. Она не кричит по утрам из-за мигрени и плохого настроения, не рычит на каждого, кто задает такой глупый вопрос, рассматривая ее потертую на полах мантию – «как дела,  Ромильда?». И она даже научилась не обращать внимание на то, как выглядит, хотя зарплата давно позволяла девушке потратиться на новую одежду и мебель в квартирку. Просто на это не было времени. Не было сил, желания, драгоченных минут и часов, которые неумолимо забирали тихо тикающие на стене в гостиной часы в позолоченной и уже изрядно потертой оправе.
Владелицей таких невероятно громких шагов оказалась светловолосая девушка с очень красивыми губами. Эти губы нельзя было забыть потому, что ими обладала только одна особа, которая в свое время училась на гриффидоре и часто была таким себе платком для слез Лаванды Браун и ее извечных проблем с оболтусами парнями. Забавно и в тоже время грустно видеть, как в тонких и ломких пальцах гриффиндорки дымится и тлеет бумажная отрава, которая так легко проникает в организм по собственной воле, окунается в приятную мягкость и скользкость легочных тканей и медленно прожигает там смертельные дыры с черной и рваной окантовкой по краям. Ромильда и сама курит и не раз видела, что именно творят сигареты с организмом человека, даже если ты волшебник. Но в то время, в которое им не повезло родиться, не так часто задумываются о здоровье и будущем. Люди не строят планы, просто живут, наслаждаясь жизнью как умеют., или жертвую собой ради туманных и сладко мерцающих идей. Она относится ко второй категории. Наверное потому, что глупая шляпа отправила ее на глупый гриффиндор, где в ней развилась глупость и безрассудство. Да ну и ладно, черт с ним, все равно скоро все не_избранные умрут, так зачем мелочиться, разбрасывая по паркету с стертым в некоторых местах лаком серебряные монетки, гадая – если орел, то напьюсь, а если решка, то сделаю отчет о смерти мистера N. Здравствуй, Оливи. Не ожидала увидеть здесь кого-то.  Уже потеплевшая от тонкого потока магии рукоятка палочки скользнула обратно в рукав, но спина все равно осталась неестественно ровной, а пальцы левой руки побелели от сжатия. Ромильда просто боялась показать, что трясутся руки. Напряжение заставило стиснуть немного желтоватые от курения зубы и молча посмотреть на собеседницу теплыми карими глазами и слишком не вяжущимся с ними стальным взглядом. Что ты делаешь во Франции? По работе приехала?Ей просто не хотелось услышать этот вопрос обращенный к ней самой. Тогда пришлось бы придумывать на ходу отговорки, глупо улыбаться и придумывать план побега из тенистого парка. Ведь никто почти не знал, что мисс Ромильда Вейн работает на Орден Феникса. Да и сыграла привычка узнавать как можно больше о собеседнике в кротчайшие сроки.

Отредактировано Romilda Vane (2011-04-22 05:00:56)

Отличное начало. Чувство, как будто бы она старая дева, ей давно за сорок и уже ни один шорох не заставит ее вздрогнуть. Так странно видеть перед собой лицо своей однокашницы, знать, что она находится в рядах ордена и все равно напряженно ждать чего-то. Ромильда разучилась верить людям после того, как ее чуть не похитили в Косом переулки. Ни одна живая душа тогда не обратила внимание на то, под каким неестественным углом была выгнута ее рука, за которую девушку тащил пожиратель. Кажется, это был Гойл старший. Кто же еще может быть таким грубым и неуклюжим. Ей досталось. За такие короткие сроки ей досталось достаточно для того, чтобы каждую ночь даже после зелья сна без сновидений просыпаться в холодном поту и видеть, как трясутся руки, слышать, как за окном шелестят опавшие листья и хватать с пола палочку, в страхе, что они вернулись. Ромильда настолько привыкла к тому, что за каждым углом ее могут ожидать, что спит только на углу кровати с опущенной к полу рукой, где лежит ее волшебная палочка. Достали. Она видит, что Оливи о чем-то размышляет, замечает вскользь странные взгляды. Видимо Эйло прошла специальную подготовку авроров, которая в раз из нормального человека делает заядлого параноика, которому все ни по чем и хрупкая девушка кажется только хрупкой девушкой. Она забыла. Оливи забыла, что было в девяносто седьмом. Ее заставили забыть. Может быть немного подкорректировали память, может и вовсе стерли часть тех, кто был в битве, особенно членов ордена. Зачем? Большая часть министерства давно перешла в руки Пожирателей смерти. Если она работает на аврорат, то из ее памяти можно взять почти все лица тех, кто был в битве за замок и кто теперь является членом ордена. Очень умно придумано подкорректировать память своему же сотруднику, ничего не скажешь. Начальник аврората видимо и сам параноик коих мир не ведал. Пройтись? Ромильда изобразила на лице доброжелательную улыбку, а по ладони уже скользнуло теплое и гладкое дерево палочки. Пройтись значит? В лондоне за час умирает как минимум три – пять магглов от рук пожирателей, аврорат и орден на данный момент на заданиях, а она решила пройтись по Франции, чтобы отдохнуть от тяжелого бремя хоть немного. Отлично. Почему то у Ромильды было неприятное ощущение, как будто бы за ней кто-то следит. Знаете, когда не видите лица или глаз, но чувствуете, что в спину направлен цепкий взгляд с очень нехорошими намереньями. А ведь в ее руках сейчас какой-то важный артефакт или бумаги, может быть от этого пакета и вовсе зависит судьба большинства. Кингсли Брусвер не посчитал нужным оповестить ее о том, что именно находится в свертке и возможно он был прав. После того, как Ромильда вернулась из мунго большинство орденцев стали относиться к ней, как к умолишенной. Это было неприятно, раздражало, но сделать девушка ничего не могла. Ее продолжали брать на задания, она участвовала в стычках с пожирателями, выезжала в другие страны, но самое важное от нее держали в секрете, дабы не повредить и так пошатнувшуюся психику девочки. Нашли девочку. Да она в двадцать лет начала седеть и чувствует себя старухой. Большинство ее сверстников сейчас оканчивают магические вузы, ищут себе работу в других странах и обзаводятся семьей, пока мисс Вейн плюнув на всех ,сломя голову бежит спасать магический мир и свою задницу в том числе. Немедленно отпусти меня и не дергайся, иначе прокляну так, что лучшие колдомедики будут недоуменно разводить руками. Как-то машинально палочка уже упирается в живот бывшей сокурсницы, а взгляд перестает излучать теплоту и доброжелательность. После того, как ее пытали несколькими круциатусами сразу, Ромильда перестала ощущать границы. Она только знала, что больше не выдержит подобной пытки, чувствовала желание мстить, как только рядом ощущалась угроза. Оливи Эйло не была для нее угрозой, она подсознательно знала это, но рефлексы и на самом деле не стойкая психика дают о себе знать. А теперь стой и молчи. Ты бы еще заорала на весь Прованс, как меня зовут, и куда ты меня ведешь. Чему только учат в этом аврорате. Ромильда покачала головой и поняла, что снова чувствует этот неприятный взгляд в спину, но когда обернулась, то не увидела ничего, кроме аллеи, ведущей вглубь парка. Странное чувство, неприятное такое. Оно вызывает ужас и страх из-за неизвестности. Как будто бы тебя заперли в черной комнате и забыли сказать, что ты будешь там не один. Она боится этого чувства потом, что боится незнания. Очень страшно находиться где-то и понимать, что упускаешь какую-то делать. А может быть это все из-за присутствия девушки? Ведь пока ее не было, все было нормально. Оливи, что ты тут делаешь? И не смей придумывать басню о том, что ты тут прогуляться решила. Если тебе еще не сообщили, то аврорат собирается напасть на группу Пожирателей, и я не поверю твоей лжи о прогулках по парку. Если я не ошиблась, то тебя кто-то ищет и этот кто-то находится в парке Ромильда перевела дух и уже более спокойно посмотрела на гриффиндорку, хотя не спешила убирать палочку. Чувство самосохранения у нее теперь слишком хорошо развито. Да уж, теплая встреча старых сокурсниц. Интересно, а пожиратели тоже встречают друг друга подобными любезностями? Хотя, какая ей собственно разница. У нее для каждого пожирателя заготовлены свои "подарки" и "приветствия" и соплохвост задери теперь она не пожалеет для каждого самых отборных проклятий.

Отредактировано Romilda Vane (2011-05-05 17:23:29)

милая, прости, я пока еще не вошла во вкус писателя. Немного разомнусь и будет лучше.

Сокрушимый удар. Бойцовский хук по органам, хочется заплакать, хочется сесть и разреветься посреди заброшенного парка на глазах у бывшей сокурсницы, на глазах у чертового А. Н. Онима, который бегает по кустам, искренне надеясь, что его не заметят. Или наоборот только и выжидает. Когда они пойдут за ним, чтобы сделать то, что ему приказали. Взять палочку и пустить два зеленых луча в женские тела, а в этот момент от его души отлетит еще два почти не заметных, но очень болючих осколка. Это на самом деле не так легко, как кажется – просто поднять палочку и четко, без остановки, но со всей ненавистью сказать – Авада Кедавра. Она много раз не смогла, пока в душе не поселился черный сгусток лютой злости, пожирающей из нутрии все до мяса, до костей и гноя. Странно, но почему-то именно ее жизнь лупит со всех сторон березовыми ветками, просто раздирает судьбу на части. Ужасное детство, потертые вещи и до неприличия дурной характер. Не лучшее время провождение в школе, не лучшая мать, чаще с бутылкой какой-то выпивки и с новым хахалем. И все равно любимая, дорогая мать. Мать, которая сейчас лежит под толстым слоем уже живой земли, которая еще несколько лет назад была пропитана кровью и слюной, под землей, которая ветхая и знает так много тайн. А перед этим это похищение и трясущиеся руки, боль в руке, постоянная боль, как будто бы кости не срослись. Но лучше уже такая боль, чем щемящее чувство страха и паранойя, страх мужчин и их прикосновений. Странно даже как-то. А теперь она сама бежит, сломя голову, бежит, расталкивая толпу, к опасности, к неприятностям, а в исходе – к смерти. Хотя на самом деле хочет жить, хочет дышать затхлым запахом испуганного и почти мертвого Лондона, хочет видеть пустые улицы и слышать шелест старых газет о вымощенные гравием дорожки и каменные улицы. Странная Ромильда Вейн. Ненормальная девушка с задатками шизофрении и шрамами от драконьей оспы.
И правда как-то агрессивно она настроена этим утром. Давно пора было вернуться домой, забыть про непонятного «шпиона» за деревьями и кустами и про Оливи, которая все продолжает строить дурочку и смотрит квадратными глазами. Тебе есть дело до того мужика? Он не идиот, иначе уже давно бы выбежал сюда с палочкой и начал кричать что-то про смерти и убийства. Так смешно прозвучало. Как в старых кино пленках, когда все тыкают в друг друга маггловскими пистолетами, угрожают и кричат всякую ерунду. Мисс Вейн любит раз в полгода своей злополучной работы, засесть дома с горячим сладким чаем и смотреть фильмы, забывая о том, что твориться вокруг. Жаль только, что чай ужасный, по вкусу напоминает веник.
Не строй из себя дуру. У тебя на лице и манере поведения написано, откуда ты и чем занимаешься. Может и меня, не спорю. Но думаю, что лучше не проверять, кто именно ему нужен. Вздохнув, девушка все же опустила палочку и как-то устало, но все же улыбнулась. Она слишком много думает и еще больше нервничает. Нужно хоть немного расслабиться, прийти в себя и собраться с мыслями. Может быть, взять на несколько дней выходные? Выспаться, нормально поесть хоть пару раз, привести внешность в порядок? Ромильда, не отвлекайся. Обо всем подумаешь позднее, когда не будешь чувствовать страх, и руки не будут липкими от пота. Вздохнула. Пальцы тоже потянулись к карману, за сигаретами. Хоть какая-то разрядка. Просто стать и покурить. Наблюдать, как вверх поднимается по спирали белое облако дыма, почувствовать едкий запах никотина, который медленно разъедает слизистую. И забыть про минутную слабость, которая уже во второй раз повторилась. Про желание разреветься, как маленькая разбалованная девочка, у которой забрали куколку и дали другую, с голубой ленточкой вместо розовой. Хотя, откуда Ромильде знать, как это – быть разбалованной девочкой, у которой что-то забрали, а в замен дали не такое? У нее никогда толком не было того, что можно забрать. Наверное, сейчас она поэтому и живет в спартанский условиях и при этом совершенно нормально себя чувствует, если говорить обобщенно и не смотреть на ее внешний вид.
Собралась уйти. Дура, что ли? Да даже ребенок бы уже понял, что надо сбежать куда-то, спрятаться. Если этот некто все же знает, что ему нужно и не просто так оказался в заброшенном французском парке, то им сейчас будет очень жарко.
Выкинув окурок, Ромильда схватила девушку за руку, чуть выше локтя и повернула к себе. Ну как можно быть такой не аккуратной. А Оливи вроде бы никогда не оправдывала статус «если блондинка, то обязательно глупая». Пришлось напрячь мышцы, которых то и нет толком, чтобы остановить девушку и покрепче сжать ее теплую руку. Ты далеко собралась? Решила, что жить уже скучно? Не договорив, гриффиндорка прижала к себе девушку и быстро аппарировала в маленькую квартирку, о которой знает только она и ее начальник. Конечно, это было не правильно, надо было просто развернуться и уйти, оставить ее там, но Ромильда же герой, гриффиндорка с ветром глупости и идиотизма в голове. Нельзя людей оставлять в опасности, так же?