Временами, с каждым из нас случается нечто, что в конце концов может перевернуть с ног на голову его жизнь. Это могут быть крохотные, едва заметные обстоятельства, как шкурка банана и асфальтоукладчик медленно движущийся вдоль дороги. Комичность этой ситуации могла бы поразить воображение, если бы не оставляла на дороге месиво из крови, костей и прочих частей тела (за наличием детей в эпизоде, автор не желает углубляться в анатомические подробности, хотя очень даже могла бы). Иногда же обстоятельства были не столь прозрачными и следовательно намекали на скорую беду куда более заметным образом. Бывали же и иные случаи, когда маленькая незамеченная деталь, могла обернуться самыми разными ситуациями. Так, например, Алекто, покупая запрещенные ингредиенты и подумать не могла, что делает это на глазах у милой девочки, которую трудно было не заметить на выходе из магазина, потому что одета она была во все белое и являлась в буквальном смысле бельмом на глазу. Мысль, вспыхнувшая в голове молнией, заставила Кэрроу оставить мирную прогулку по Лютному переулку. Она сорвалась с места, на ходу опуская два крохотных пакетика с покупками в карман пальто. Алекто уже отчитала себя за совершенную ею оплошность и сейчас намерена была исправить ее, оглушив девчонку и стерев из ее головы лишние воспоминания. Однако, Кэрроу не срывалась на бег, зная, что место, куда бежит блондинка не имеет выхода. Лютный переулок вообще имеет только один выход – в Косой переулок, а это значило, что далеко девушка не уйдет. Намерения пугать ее не было и изображать из себя хищницу тоже, быстрый шаг, руки скрещенные на груди и волшебная палочка зажатая между пальцев – вид Алекто совершенно явно выдавал в ней человека напряженного, но не напуганного. Она встретила не Министра Магии, а всего лишь девчонку, в голову которой залезть будет – раз плюнуть. Или нет, тогда тем же хуже самой девочке, которой следовало бы тихо уйти, а не подслушивать разговоры взрослых людей. И кто их учит манерам, этих молодых леди? Алекто фыркнула, заворачивая за угол, где ее уже ждала жертва. Медлить Кэрроу не привыкла, давить на того, с кем ей еще предстояло работать, тоже. Взмах палочкой и девочку прикладывает ступефаем о стену. Мерлин, как жаль ее белоснежной кожи, белоснежных волос и белоснежной одежды. Но увы, третья прописная истина гласила, что каждый выживает как может. И если Кэрроу ради собственного выживания должна фигурально выражаясь, препарировать очаровательную блондинку, она это сделает. Опустившись над девочкой, а иначе ее язык не поворачивался назвать, Алекто легким взмахом палочки перевернула ее на спину и вгляделась в лицо. Бледное, незнакомое лицо чрезмерно любопытной леди, которая в ближайшее время поплатится за свое любопытство. Алекто уже было прикрыла глаза для того, чтобы осуществить проникновение в ее разум, который в таком состоянии был похож на печеное яблоко, когда Кэрроу в голову пришла куда более жестокая, но от того не менее практичная мысль, с помощью которой можно было без труда вывести и принять как должное тот факт, что блондинке посчастливится побывать у Алекто Кэрроу дома.
Вообще-то она никогда не брала себе учеников. Желающих было много – очень часто родители считали, что если они сами являлись пожирателями смерти – их дети неизменно должны пойти по их стопам. Это предположение было ошибочно и более того, эгоистично и глупо. Если взять за аксиому тот факт, что каждый родитель любит своего ребенка, то глупым это предположением было потому, что нет большей опасности а Англии, чем та которая ежедневно преследует любого пожирателя смерти. И пафосные изречения о том, что их сын, или дочь не боится опасности останутся изречениями по крайней мере до тех пор, пока сами родители не ринутся в бой и не получат первых круцио. Ошибочным же это предположение было по другой причине, куда более философской. Над этой причиной размышлял каждый родитель, однако все приходили к самым разным выводам. Многие же считали, будто бы ребенок обязательно должен перенять опыт, знания и возможности родителей, чтобы затем продолжить их дело. Якобы таким образом их дело, а значит и они сами будут жить в их наследнике и прочая пафосная чушь. На самом деле ребенку нужно было дать простор для развития. Ведь хорошо если твой сын, или твоя дочь заинтересованы в том, чем занимаешься ты. А что если нет? Что если ты, потомственный продавец ядов, а твое чадо хочет уехать в Норвегию выращивать драконов? Нужно дать ему это сделать, потому что в противном случае росток, который мог стать прекрасным сильным растением просто зачахнет и будет жалким подобием чего-то, что никак не ассоциируется с величием. Однако же, конкретно в данном случае, в стремление отдать своего ребенка в лапы к пожирателям смерти сиял, переливаясь самыми отвратительными оттенками багрового, родительский эгоизм. Они просто боялись за самих себя. Ведь, что скажет Темный Лорд, если не отдать ему во служение своего сына? Как он посмотрит на это? И не наградит ли авадой кедаврой? Страх. Вот, что движело такими родителями и уважать их у Алекто просто не было сил. И самое страшное заключалось в том, что ей часто приводили совсем детей. Пяти, шести, семи лет. Чему можно было научить детей? Неужели они действительно хотели, чтобы Кэрроу разорвала душу ребенка, столь юного возраста на куски? Женщина не могла в этом поверить, ровно как и не могла убедить родителей, суливших огромные деньги и вечную преданность за воспитание их ребенка «истинным пожирателем смерти» в том, что так делать нельзя, в том, что они уничтожают своего ребенка собственными руками, а это не нормально! Когда же у нее на пороге появился мистер Монтегю, Алекто поняла, что пришло время ей заплатить долг. Однажды, этот мужчина спас ей жизнь и пусть сделал это неосознанно, все же сделал и теперь Кэрроу была обязана ему по закону чести. И она готова была к тому, что он потребует вместо него пойти на смертельное задание, или просить за него у Лорда, готова была к тому, что мужчина нуждается в деньгах, или в какой-то иной помощи, но никак не в обучение его сына. В тот вечер Алекто долго курила и старательно объясняла мистеру Монтегю, что мальчика шестнадцати-семнадцати лет можно было занять, чем-то другим. Но мужчина был непреклонен, он был уверен в том, что делает именно то, что нужно, то, что следует делать. Но Кэрроу все равно отказала и была бы тверда в своем решении, если бы в этот момент он не заикнулся о том, что на Алекто висит долг чести и он сочтет его исполненным, если женщина обучит его сына Темной Магии и всему тому, чем владеет сама. Волшебница с болью в сердце согласилась, но когда мальчик появился на пороге поместья, она вновь пожалела о своем решении. Неужели из юноши, у которого столько дорог под ногами, она должна сделать пожирателя смерти? Подобное никак не укладывалось в голове, но отступать было некуда. Алекто учтиво впустила его и предложила выпить чаю. Не было смысла становиться врагами с подопечным, которого ей предстоит долгие годы обучать страшному мастерству пожирателей смерти.
Сразу ли в ее голове появилась мысль о том, что Грэхэм вовсе не хочет следовать примеру родителей? Нет, но с первой секунды их знакомства Алекто поняла, что он не должен стать пожирателем. Она не озвучивала этого, молча улыбаясь, отвечая на его вопросы, ведя непринужденные беседы. Кэрроу не спешила выполнять свое обещание и она заходила с разных, далеких концов Темной магии, заставляя юношу изучать самые истоки, обсуждать истории и древние предания. Так они не отходили слишком далеко от темы, но в то же время не переходили непосредственно к действу. Алекто наблюдала. Очень внимательно и аккуратно. Придирчиво. Она обсуждала с Грэхэмом все прочтенное им, выслушивала его точку зрения и не замечала в ней типичного мировоззрения пожирателя смерти. Странно? Ничуть. Кэрроу и не ожидала, что он окажется первоклассным садистом и изувером с непреодолимой тягой к искусству пожирателей смерти. И тогда женщина приняла решение: она начнет обучать сына Монтегю Темной Магии, но не тому, как быть пожирателем. Потому что это были две совершенно разные грани одного и того же. Темные искусства были изумительно прекрасны, глубоки, загадочны и таинственны. Они манили, они притягивали своей изящной красотой, где даже в смертельном заклинании можно было разгадать свою прелесть. Однако же искусство пожирателей смерти было искусством убийства. Убийства кровавого, отвратительного и жестокого. Принадлежать Темному Лорду – значит всегда быть неумелым убийцей. Потому что умелые убивали быстро и делали это с неким ужасающим изяществом, грацией и красотой.
Итак, Алекто стала обучать своего подопечного Темной Магии, позволяя ему пользоваться обширной библиотекой и ее собственным опытом. Не находя ничего тягостного в общении с юношей, Кэрроу не шла на очередное занятие с ним как на каторгу, однако сегодня задерживалась. Забавно, что волшебница повстречала юную ведьму в Лютном переулке прямо перед очередной встречей с Грэхэмом. Ведь однажды Алекто пообещала себе, что при первой удобной возможности она проверит, так ли права она, оказалась в своем предположении в котором сын Монтегю не был пожирателем ни в коей мере. И девчонка должна была ей в этом помочь. Прямо сегодня.
Она была красива. Красива не так, как бывают девушки, внешность которых десятки раз исправлена заклинаниями и от того столь привлекательна для привыкшей к банальности толпе. Нет, эта леди была красива, как аристократка, красива как принцесса, или фея. Ее бледная кожа была сравнима с кожей самой Алекто, только на вид была еще нежнее, еще тоньше, подобно крыльям бабочки. На запястьях проглядывали голубые вены ,и Кэрроу на какой-то момент поймала себя на мысли о том, что девочка и правда может принадлежать к аристократии, но волшебница просто не помнит ее. Отогнав от себя непрошенную цепь мыслей, женщина оценила и блестящие белые пряди волос, и длинные ресницы, обрамляющие прикрытые, словно для сна глаза. Она была похожа на Белоснежку, или спящую красавицу. Алекто некоторое время с каким-то странным изумлением, наблюдавшая за незнакомкой, наконец, достала из кармана порт-ключ и взяв девочку за руку, аппарировала в подвалы собственного поместья, где темные помещения были заполнены запахом смерти, крови и гнили. Здесь пытали не одну жертву и не один раз. Подземелье использовалось по своему назначению вот уже пятьсот лет, никак не меньше и девушке, возможно, предстояло стать следующей в этом ужасающем замкнутом круге. Алекто опустила ее на стул с абсолютно прямой спинкой и сковала руки цепями. Сомневаясь, что даже в этом есть необходимость, Кэрроу не стала повторять манипуляцию и с ногами и в скором времени вышла из подземелий. Древняя магия затворила за нею двери и каменная горгулья нависла над входом, отпугивая всякого, кто вздумает зайти.
Спешно снимая с плеч пальто, волшебница отдала его первому попавшемуся ей на глаза домовому эльфу, не преминувшему сообщить, что мистер Монтегю уже ждет ее в библиотеке. Поморщившись от напоминания об опоздании, Кэрроу прибавила шагу и вскоре оказалась перед тяжелыми дверями святая святых этого поместья. Тихий стук в дверь, как если бы Алекто была здесь гостьей, ознаменовал ее приходи и женщина вошла в просторный зал с высоким потолком. Тихий стук каблуков по мраморному полу, несколько поворотов и она находит своего подопечного за чтением очередного фолианта.
- Добрый день, Грэхэм. Прости мне мое опоздание, я постараюсь, чтобы больше подобного не повторилось, - волшебница мягко улыбнулась и взглядом пробежала по обложке книги. Подобное не следовало читать без ее участия, но Алекто ничего не сказала, потому что никогда не ограничивала своего ученика в просторе для деятельности. В конце концов – прочитать и усвоить вещи разные. Уж Кэрроу-то это знала, некогда перечитав всю огромную секцию библиотеки, включающую книги только по темным искусствам.
- Забудь об этом. Почитаешь позже, если у тебя вдруг появится желание. У меня есть для тебя маленькое задание. Прошу, следуй за мной, - спокойно и размеренно произнесла женщина и указала юноше нужное направление. Шаг за шагом, коридор за коридором они приближались к подземельям и когда, наконец, оказались прямо перед входом, Алекто обернулась к Грэхэму и внимательно на него посмотрела.
- Пообещай мне одну вещь, прежде, чем мы войдем. Я дам тебе задание, но ты сам должен решить, выполнять его или нет. Если ты не хочешь, если тебе не нравится, если ты боишься, или тебе просто противно, ты всегда можешь отказаться и уйти наверх читать книгу дальше. Это никак не повлияет на наши занятия и я ничего не расскажу твоим родителям, - Алекто многозначительно улыбнулась, а затем повела руками. Следуя ее жесту, распахнула крылья горгулья и открыла вход в подземелья. Женщина взглядом пригласила Грэхэма войти. Сегодня ему предстояло решить не только свою собственную судьбу, но и судьбу белокурой феи.

Ответственность. Вот что отличало человека от животного. Способность давать ответ другим людям, а иногда и самой судьбе, за совершенные тобою поступки, будь то чье-то спасение, или убийство. Неспособность делать это приводит к самым плачевным  последствиям, однако, правда была в том, что нести ответственность за самого себя и уж тем более за кого бы то ни было – прерогатива сильных людей, а таких в мире было меньшинство. Печально было так же и то, что Алекто относила себя к этому малому числу и она отвечала как за свои поступки, так и за поступки других людей. Она брала на себя ответственность за невыполненные соратниками задания, она брала на себя ответственность за собственные невыполненные задания, наконец она взяла на себя ответственность за обучение Грэхэма, который теперь по ее воле стоял посреди подземелий и намеревался пытать девчонку, которая была ему знакома. Кэрроу поняла это еще до того как мальчик зашел в подземелья. Девчонка в бродила по переулкам накануне учебы. Что это могло значить? Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Она учится в Хогвартсе, а раз так, значит в любом случае знаком с Грэхэмом. И тем труднее ему будет. Но как бы там ни было, а суть сводилась к тому, что чем дольше Алекто ждала, тем лучше она понимала, что не может позволить Монтегю этого сделать., не говоря уже о том, чтобы заставить, принудить его к отвратительному действу пытки. Поломанная психика и сломанная жизнь. За это Алекто должна была отвечать, потому что его родители не хотели? Ведь Кэрроу была уверена в том, что познаний четы Монтегю в темной магии вполне бы хватило для того, чтобы выучить их сына. Так что это было? Желание дать ребенку лучшего учителя, чем были они сами, или же нежелание брать на себя ответственность? Если первое, то родители Грэхэма здорово ошиблись, а если второе, то ошиблись вдвойне, потому что Кэрроу не находила в себе сил заставлять мальчика делать то, что он не хочет. А он не хотел ее пытать, она знала, она видела и прикусив губу ждала, давая ему последние минуты на раздумья, чтобы после отказа, который он обязательно произнесет, отправить Грэхэма наверх, воспользоваться легилименцией, узнать, что знает девчонка и стереть ей память. После этого можно мило напоить ее чаем и отправить восвояси, как если бы ничего не произошло. Придумать убедительную легенду и забыть обо всем этом как о страшном сне, приняв к сведению, что Грэхэму не нужно быть пожирателем смерти. Ему нужна нормальная жизнь, нормальные родители и нормальные для школьника интересы. Пусть даже это будет Темная Магия, но не та ее часть, которую изучают пожиратели смерти, потому что это слишком. Слишком опасно, слишком жестоко, слишком глупо и абсолютно бесполезно. Зачем ему это? Зачем? Кэрроу знала ответ и он был неутешительным для родителей Монтегю. Она сообщит им позже, что не намерена обучать их сына искусству пожирателей, но если они желают, продолжит обучать Темной Магии. И ей было все равно, как они среагируют, потому что если гнев родителей Грэхэма Алекто должна выдержать ради того, чтобы оставить в живых девочку и душу мальчишки, будь посему. Пусть даже мистер Монтегю пойдет жаловаться самому Лорду. Алекто за это все равно ничего не будет. Она знала. В рядах пожирателей смерти она была слишком нужна, чтобы наказывать ее за не исполнение прихоти сумасшедших родителей. Кэрроу уже подняла руку, чтобы жестом дать мальчику понять, что он может идти. Комментировать это не было необходимым, но едва Алекто подумала о том, что все закончилось, как он поднял палочку и произнес свое «круцио». Кэрроу вздрогнула, как если бы это заклинание было обращено к ней, но тут же обернулась на девчонку. Она не двигалась и не кричала. Какого черта? Кэрроу встретила вопросительный взгляд ученика и осознала, что он сделал это не целенаправленно. Да и как можно произнести заклинание и проконтролировать, чтобы оно не подействовало? Это же невозможно. Только если…
- Ты уверен, что ты хочешь это сделать? Ты уверен, что тебе это нужно? – Алекто прожгла Грэхэма взглядом, который мог сказать многое из того, что Кэрроу не договорила. Она требовала от него полного доверия, потому что в противном случае их занятия не принесут никаких плодов. И сейчас женщина так же желала знать то, что ей следовало знать.