Заставь меня сейчас  сказать, что было до тебя, и я не смогу вспомнить. Я так привыкла к тебе, что не могу и представить себе, каковы на вкус могут быть дни без тебя, Грэм.
На замок тихо опустился вечер, как спускается на землю первый декабрьский снег. В большом зале, где обычно бывает  людно, сейчас нет практически никого. Привычный слуху гам сменил редкий шепоток учеников, то и дело доносившийся с разных сторон. Долгие паузы создавали в тебе ощущение печальной торжественности, шагавшей по полупустой зале.
Праздничный ужин, освещенный тысячами свеч, казался тебе невыносимо тоскливым. Вот здесь, напротив тебя сидит Грэхэм, но это никак не спасает тебя теперь от подавленного настроения. Посмотрев на Монтегю, ты слабо, еле заметно улыбнешься ему. Такая улыбка походит собою на просьбу о помощи, но ты точно знаешь, что он вряд ли сможет тебе  помочь.
"Вам" уже пять месяцев, но тебе все время кажется, что прошли долгие годы с тех пор, как он появился рядом. Это ощущение с недавних пор все больше и больше тяготило тебя, набирая обороты, потому что привязанность означала для тебя потерю собственной свободы.
Ты не любила его, и не было никакой необходимости объяснять ему это или как-то долго и скучно оправдывать себя. Тебе просто было хорошо рядом с этим юношей так, как только можно было этого пожелать. Тебе никогда не приходилось разыгрывать какие-либо чувства к нему, потому что одной настоящей нежности хватало с лихвой.
Но, однажды, тебе вот так запросто стало нестерпимо тесно. Ты даже не успела понять, в какой момент это произошло, но теперь это стало совершенно невыносимо. Ощущение тесноты приобрело ту особую остроту, которая мешает спокойно дышать.
Ты снова улыбнулась ему, опуская бокал на стол. Аппетита не было, но ты отчаянно продолжала пытаться изобразить невозмутимое спокойствие, словно бы этот вечер был точь-в-точь таким же, как и десятки до него. Ты не сможешь просто взять и оставить его, тебе не даст то, что называют привязанностью к близкому человеку, а ведь Грэм действительно стал им.
- Ты всё, дорогая? Его голос заставил тебя вздрогнуть и поднять на него глаза. На лице Грэхэма не было ни тени беспокойства. Он ровно и долго смотрел на тебя вопрошающим взглядом, порождая в тебе тревогу.
-Да, милый. Если ты все, мы можем идти, ведь так? Ему стоило бы самому покончить с этим, но он молчал, оставляя тебя в полном неведении. Интересно было бы знать, о чем ему сейчас думается, но ты встаешь из-за стола и направляешься к двери, слыша чуть позади шаги направляющегося за тобой Грэма.

"кажется, я помню твой отчаянный шаг,
холод твоих рук и твое время взаймы.
время, между прочим, был всегда наш вежливый враг,
но с ним никак не выйграть войны."

По пустующим коридорам твои шаги опрометью бежали вперед тебя, не оставляя за тобой возможности выбора. Вокруг неумолимо сгущалась пустота, и мерное дыхание Грэма непередаваемо громко звенело в ушах. Ты хотела бы вдруг схватить его за руку, чтобы остановить все это сейчас, но вместо того что есть силы сжимаешь свою в кулак. Пальцы белеют от усилий, а в горле рождается режущая сухость.
Ты идешь вперед, не обращая ни на что внимания. Вас ждет кораблекрушение, и вы оба знаете об этом, но предвкушение финала было всего ужасней. За все те несколько жалких минут, что вы добирались до гостиной, ты успела просмотреть целое кино из множества воспоминаний, связанных с Грэмом. Среди них были самые любимые, просто неприятные, ничего не вызывающие и даже утомляющие.
Но все они разлетелись, когда ты все так же молча шагнула в дверной проем, ведший в гостиную Слизерина. Пройдя до середины комнаты, ты остановилась и принялась лихорадочно оглядываться, словно бы можно было найти пути к отступлению. Шанса не было, но смириться с этим оказалось сложнее, чем ты думала.
Ты умоляюще обернулась на Грэхэма, зная, что сейчас время для его хода. И он не заставил себя ждать.
Дафна, сядь, пожалуйста.
Сделав невероятное усилие, ты подошла к креслу и опустилась в него, очутившись напротив Монтегю. Сейчас он показался тебе красивее, чем когда-либо. В его глазах плясали отблески огня, зажигая в них хорошо знакомый блеск. В его лице ты отчаянно пыталась найти хоть что-то от того Грэма, с которым ты провела столько дней за последние пять месяцев. Ты спокойно смотрела на него, заглядывая в его неловкую улыбку.
Бесформенность происходящего пугала, терзала, ранила. За окном насмешливо струился мрак зимней ночи. Несмотря на то, что в комнате горел камин, тебе стало нестерпимо холодно. Поежившись, ты вслушивалась в обрывки его фраз так, как никогда никого не слушала. Он говорил на том языке, который ты желала бы сейчас забыть раз и навсегда. У вас оставалось не так много времени, было бы глупо затягивать такие моменты.
-Я знаю, да. Как же ты прав! Неизвестно к чему ты повысила голос до восклика, а потом так по-детски просто отвернулась от него, делая вид, что разглядываешь что-то за окном, во мраке ночи.
-Не объясняй мне то, что не можешь объяснить, Грэхэм. Процедила ты, не глядя на него. Так было легче, но не лучше. Приходилось делать частые нервные вдохи, чтобы не захлебнуться в скопившихся в гортани словах. Все они несли в себе так много, что стали попусту бессмысленными.
-Я еще надеюсь, что ты не станешь озвучивать все те глупости, которые только мешают неизбежному. Не стоит, мой милый Грэм. Ты улыбаешься ему в сотый раз за этот вечер, сцепив пальцы на коленях. В этой комнате исчезают шаги, в этой комнате нас уже не было.

I used to hold your heart to neck
I know I'll miss you if I close my eyes
But this is loaded with an open film
I'll see you and I'll blow your heart to pieces
I will blow your heart to pieces

Если бы ты только могла немедленно заставить его замолчать, прервать поток фраз, что обрушились на твою голову подобно снежной лавине. Оцепеневшим взглядом ты смотрела ему прямо в глаза, не осмеливаясь прервать его. Что-то большое и колкое разрасталось внутри тебя, угрожая хлынуть наружу и разорвать твое видимое спокойствие.
На секунду твои губы покорежила странная, злая улыбка. Осознавая, что все слова бесполезно пусты, опоздали, переспели, ты стискиваешь зубы, хватаясь за жалкие остатки благоразумия. Все твое существо поднималось вверх, начинало кипеть и клокотать от ярости и бессилия.
Ты ни секунды в своей жизни не любила его, но просто взять и вырвать из сердца накопленную к нему нежность было слишком сложно, слишком больно, чтобы ты могла так легко со всем этим смириться. В его словах звучала та правда, которую с некоторых пор стало невозможным не замечать, ибо она грозила проглотить вас обоих и навсегда похоронить под тяжестью собственной значимости.
Нервно тряхнув головой, ты убрала выбившуюся прядь темных волос с лица и тяжело вздохнула. Грэм сидел на корточках перед креслом, в котором ты пыталась спрятаться от происходящего, и слишком остро заглядывал тебе в глаза.
Едва сдерживая подступившие к горлу слезы, ты мягко провела ладонью по его щеке, выражая этим жестом свое немое согласие. "Я принимаю все так, как оно есть." Кричала ты Монтегю через до сих пор стиснутые зубы.
Сделав шумный вдох, ты наконец осмелилась нарушить воцарившуюся на пару минут тишину, осторожно, опасливо подбирая слова. Все вокруг неслось в бешеном танце.
-Все это не стоит твоих оправданий, Грэм. Свой же голос показался тебе омерзительно чужим и звонким. Чуть помедлив, ты продолжила. Если мы оба устали играть на этой сцене, значит нам придется играть на какой-либо другой. Это никогда не закончится ни для тебя, ни для меня. Ни секунды отдыха нам не положено, потому что так условлено. Ты еще раз с шумом вдохнула воздух, с трудом собирая отяжелевшие мысли.
-Я не хотела бы продолжить все это только ради того, чтобы выплыть на середину бурной воды и не смочь больше вернуться на берег. Захлебнуться собственными иллюзиями, побоявшись причинить себе боль... Небольшая пауза, во время который ты остановила свой взгляд на его лице, слегка освежила твою голову. Мы хорошо справились, не так ли? раздался гулкий смешок, непроизвольно вырвавшийся из твоей груди кругами по комнате. Холодная ночь тихо засыпала за окном, перед глазами резко все помутнело.
-Мне не нравится просить тебя о чем-то, но я бы просто хотела, чтобы ты не забыл меня. Это единственное, что я не смогла бы простить тебе или кому-то еще. Это было бы слишком.
Ты в отчаянии закрыла лицо руками, чтобы только Грэхэм не видел, как дрогнули черты твоего лица, как пугливо сжалось и замерло сердце в ожидании того, что он скажет тебе на это. Знать, что ему не под силу обидеть тебя, было слишком мало, чтобы избавиться от переживаний.
Как просто все таяло в воздухе или догорало в камине. Скоро эта комедия закончится. На выходе тебя дожидалась свобода, крепко сжимая в руке букет цветов. Она казалось тебе страшной и чужой, но без нее мир сужался до размеров наперстка, походил на жмущие туфли. Вперед тебя тащила своенравная неизбежность происходящего, увлекая за собой в неизвестном направлении.

Отредактировано Daphne Greengrass (2011-07-29 18:36:45)

И зачем ты меня спрашиваешь об этом? Танец набирал такую скорость, что ноги не поспевали за взбушевавшимся ритмом. Я любила твою манеру ни о чем не спрашивать, но этот твой выступ я люблю больше всего. Все барьеры, выстроенные тобой, обрушивались с ужасающим грохотом, исчезая в пучине воцарившегося повсюду смятения. Еще секунда и они увлекут тебя за собой под восхищенные возгласы и несмолкаемый свист, доносящийся из несуществующей толпы.
Часы пробили полночь. Время неумолимо утекало сквозь пальцы, унося с собой бездыханную надежду на лучшее. Дороги назад не было, пришел час ощутить это сполна, вдохнуть ощущение бесповоротности полной грудью. Сердце подскочило и тут же вернулось на место, замерев в бесконечно долгом ожидании.
-Слышишь? Бьет полночь. Ты слышишь? Слова улетели в пустоту, не найдя себе отклика. Грэм снова сидел в своем кресле, впечатав в воздух свой до боли бессмысленный, но такой важный вопрос. на мгновение тебе стало жалко себя. От такой жалости защемило где-то внутри, вызывая к жизни задремавшие чувства.
-Твоя память - единственное, что я могу унести с собой после сегодняшней ночи, Грэхэм. Его имя вырвалось из твоих уст и умоляюще повисло между вами. Приподнявшись из кресла, ты сократила расстояние, разделявшее вас на пару шагов, и остановилась в нерешительности. Поколебавшись пару секунд, ты придвинулась еще на один шаг к Монтегю, уступив желанию услышать его мысли.
-Я не хочу потерять тебя до конца. Это похоже на эгоизм? Горло сдавили хлынувшие из глаз слезы, которые ты попыталась спрятать, по-детски отвернувшись от Грэма. Вытирая эти невольные слезы ладонью, ты до конца осознала тот факт, что терять его теперь непростительно больно и глупо. Держать же его было более чем бесчеловечно.
Осушить слезы и снова повернуться к нему лицом стоило тебе немалых усилий. на это потребовалась целая мучительная вечность, во время которой лишь треск поленьев в камине нарушал сложившуюся в мозаику тишину.
-Оставь мне хотя бы это в знак того, что я тоже не пройду в твоей жизни бесследно. Я не хочу просто так исчезать. Я не хочу исчезать. С этими словами ты зашла за спинку его кресла и обвила его шею руками, чтобы смягчить угловатость собственных оправданий. Так ты простояла еще минуты две, прежде чем закончить начатую мысль.
-У меня нет выхода, Грэхэм, его у меня нет. Назови это данью или платой... Не имеет значения. От всего должен оставаться хоть какой-нибудь след. Тебе хотелось выплеснуть на него все отчаяние и нежность, чтобы не оставить себе ни капли. Но ты не была вольна в своих действиях даже сейчас.
Если ранить себя и его напоследок, то не криками и обвинениями, а накопившейся теплотой, что не оставляла места ничему другому. Манерность сброшена на пол, как ненужная больше одежда. Она покоится у твоих ног пыльным клубком, не напоминая о себе более ни единым движением. Так и только так могло стать хоть на грамм легче.

Отредактировано Daphne Greengrass (2011-07-29 20:37:12)

Если ульи пчелиные спят в груди,
Впереди не спасти, нежно лечь на дно,
Зимовать – за кресты, будто всё одно,
Обещаний нечаянных жечь костры

Внутри гулким эхом разносилось одиночество, петляя и взвиваясь вверх, поднимаясь к самому горлу. Губы, целующие твои руки, не приносят успокоения. Они лишь жалят кожу этой прощальной нежностью, которая имеет свой особенный запах, цвет, которая весит тяжелее, чем брошенные в пылу гнева слова.
Голос внутри призывал тебя сорваться с места и устремиться вверх по лестнице, ведущей в спальню, раздавливая на своем пути накопившееся внутри молчание. Там, наверху, ожидали лишь мрак и гнетущая пустота отрешенности. Они затопят твою ночь, без следа укрыв освещенные неверным светом камина терзания. Там не будет ни его, ни тебя. Вас же более не будет никогда. Как легко рушатся все обещания. Как легко поверить в предательство.
Наступая на недавно брошенные под ноги слова, ты медленно выдвигаешься из-за его спины, почти ласково высвободив свои руки из его прощального гнета. Теперь ты смотришь на него сбоку, а через секунду медленно и тихо опускаешься на холодный пол, скрестив под собою ноги. Пальцы твои дрожат, но ты старательно пытаешься скрыть это от него. Будь сейчас твоя воля, ты бы давно опрометью бежала прочь отсюда, вырвавшись на середину морозной ночи и исчезнув там навсегда, оставив после себя лишь едва заметное марево сбившегося на бегу дыхания. Но эта партия настойчиво требовала завершения - не время.
- Грэхэм, у тебя медленный взгляд, ты знаешь об этом? Ты нервно провела ладонью по лбу, будто одним движением стряхнула с себя навалившуюся усталость. Расправленные плечи вздрогнули, но ты не сводила с него взгляда голодных глаз.
- Сегодня он медленнее, чем обычно. Кажется, ты запутался. Улыбка сверкнула, хотя и печален тот образ, что я сотворил... Закрутилась, заплясала в голове строчка из какого-то давно прочитанного стихотворения. Ты всегда любила стихи. Приятно было знать, что кто-то легкой рукой вырезал в строках свою печаль так же, как это временами делала и ты, пускай об этом и не стоило говорить.
- Я запомню. Ты тряхнула головой, вновь отгоняя усталость прочь от себя. Ты останешься со мной даже тогда, когда тебя не станет. Когда никого не станет, я не буду одна. Беспокоиться не о чем.
Ты с улыбкой посмотрела на Грэхэма. В профиль он показался тебе похожим на одного из тех гордых эллинов, которых любят изображать магглы, иллюстрируя книги с древнегреческими мифами или их историей.
О Мерлин, я не смогу терпеть себя еще хотя бы десять минут.Эта пытка невыносима тем, что ей не видно конца.  Ты молча уставилась в пол, перебирая руками складки своей одежды.
- Отчего ты такой жестокий? Тихо спросила ты, резким движением возвращая свой взгляд на Грэма. Отчего ты такой холодный? Нет. Не говори. Я знаю, что этот вопрос неуместен. Прости. Последние слова ты с трудом выдавила из себя, чувствуя, как на щеках разгорается слабый румянец. Накрыв лицо ладонями, ты прятала за ними смущение от того, что этот вопрос все же увидел свет.

Отредактировано Daphne Greengrass (2011-07-30 14:17:57)

Выбирай за меня сам на этот раз. Я не скажу ни слова против того, что ты для меня приготовишь. Я безропотно приму все, до последней капли, чтобы только доказать тебе, что могу жить и под углом. Под любым углом. Выбирай любой.
Выбирай за меня сам. Глупо было бы протестовать и кричать во все легкие. К глупостям у всех совершенно особое отношение. Их легко прощают себе, но никогда не прощают другим. Я же смогла бы простить себе любую выходку, но не глупость.
Выбирай за меня сам. Я только тебе могу разрешить это, потому что уже знаю, что ты выберешь для нас. Я заранее полностью согласна с тобой, что бы ты ни сказал. Я бы сделала точно так же, а потому - выбирай за меня, милый Грэм.
- Пора развязывать руки, Грэхэм. Только и смогла вымолвить ты, плотно поджав губы. От него разило расстояниями, какими-то призрачными огромными расстояниями. Каждой клеточкой ты чувствовала, как растет между вами голодная пропасть. Все шире и шире, шире и шире. Скоро она разверзнется, откроет свой жадный рот и поглотит все, что вас связывало, все, что у вас было. Хотя, если подумать, что у вас было? Вы не смогли накопить даже довольно спокойствия.
Пока мир разлетался на части, тебя посетило одно за другим безумное количество чувств и эмоций. Теперь же на смену всему пришло ощущение страшной прекрасной свободы, которую можно было вдохнуть и с упоением растворить в собственном "я". В глазах сверкнул огонек, что зажег в тебе ощущение тихой беззвездной ночи. Безмолвие пугало, страшило, но доставляло ни с чем не сравнимую радость того, что ты снова принадлежишь только себе. Теперь, только теперь ты смогла полностью оценить Грэхэма Монтегю, того, от которого предстояло навсегда отделиться, оторвать себя от него...
- Не надо ничего добавлять. Не надо ничего выяснять. Нам обоим все ясно, ведь так? Ты вопросительно посмотрела на него, умоляя его согласиться. Действо, походившее на древний обряд или ритуал, было практически завершено. Выплакивать было уже нечего.
- Бежать следовало бы от того, чего действительно стоит бояться. Тут же бояться нечего. Негромкий смешок оттенил твои слова. Убежать? Не то, не то, Грэхэм. Ты сам не смог бы так поступить.
- Наша вынужденность гонит нас отсюда, но мы уходим все так же неспешно. Это как раз и делает все слова пустыми, как то, чему мы не хотим продлевать жизнь. Сохрани лишь память в знак уважения ко мне. Это все, о чем я смею просить. Не забудь, и только.
Ты чуть придвинулась к нему и, положив ему руку на плечо, аккуратно поцеловала в холодный висок. на губах остался лишь легкий холодок, а дыхание замерло в ожидании. С минуты на минуту, уже почти...